Posted by: admin октября 20th, 2025

Переосмысление тюльпаномании, согласование австрийских точек зрения

Немногие исторические эпизоды так же сильно сказываются на массовом воображении о спекулятивном разгуле, как голландский тюльпановый пузырь 1630-х годов. Тюльпаномания стала синонимом иррационального оптимизма, предостережением, которое звучит всякий раз, когда цены на активы кажутся оторванными от реальности. Однако, как давно отмечали австрийские писатели, карикатурный образ трезвых голландских бюргеров, закладывающих свои поместья ради цветов, обманчив.

В рамках Института Мизеса были предложены две, по-видимому, противоположные интерпретации — Дугласа Френча и моя собственная, — и, как недавно выразился один из комментаторов в Твиттере, отвечая мне: «Интересно и, честно говоря, очень запутанно. У Дугласа Френча на mises.org есть обширные статьи о денежной экспансии и роли в этом голландского [sic] центрального банка, а вы утверждаете, что это миф. Не знаю, кому верить».

На самом деле, эти точки зрения не исключают друг друга, а дополняют друг друга. В совокупности они объясняют как долгосрочную популярность редких луковиц, так и кратковременный ажиотаж вокруг распространённых сортов.

Дуглас Френч: Денежный фон

Дуглас Френч рассматривает тюльпаноманию в контексте австрийского экономического цикла. По его мнению, цены на тюльпаны были результатом не просто иррациональных спекуляций, а денежных и финансовых искажений в Голландии XVII века.

Голландская республика в то время была торговым центром Европы, а Амстердам, в частности, был переполнен деньгами и кредитом. Банк Амстердама, вексельное обращение и обесценивание монет — всё это создавало обильную ликвидность. Френч утверждает, что эта экспансия способствовала не только росту цен на тюльпаны, но и более широкому росту инфляции активов, от недвижимости до произведений искусства.

В этом повествовании тюльпаномания становится ранним примером того же цикла подъёмов и спадов, вызванных кредитованием, который австрийцы наблюдали в последующие века. Стабильное удорожание редких луковиц, внезапный скачок цен в течение нескольких месяцев с конца 1635 по 1636 год и последовавший за этим обвал — всё это укладывается в схему кредитных искажений, кульминацией которых стала неизбежная коррекция.

Мой акцент: институциональные особенности

Я не согласен с этим, предостерегая от трактовки тюльпаномании как архетипического пузыря. Опираясь на недавние исследования, я подчеркиваю, что рынок тюльпанов формировался под влиянием специфических договорных отношений. Большинство сделок представляли собой форвардные продажи луковиц, ещё не выращенных в земле, и, поскольку форвардные продажи были незаконны, они осуществлялись вне легального рынка. Таким образом, они не только не имели юридической силы, но и были дешевы в заключении: для открытия контракта требовалось внести лишь небольшую часть от общей стоимости контракта.

Такая среда позволяла торговцам делать ставки на обычные луковицы, а не на дорогостоящие, цена которых неуклонно росла, практически без финансовых обязательств. По мере роста цен контракты пересматривались или отменялись, что означало, что лишь немногие позиции были полностью закрыты. Все участники этих «коллегий» были обязаны участвовать в торгах, и за очень короткий период времени — с декабря по февраль — цены в тавернах, где торговали этими новыми фьючерсными контрактами на обычные луковицы тюльпанов, взлетели. От нескольких пенни до сотен гульденов стоимость контрактов стремительно выросла. По мере того, как сумма денег, которую торговцы могли потерять, настроения изменились, и торговцы отказались от не имеющих юридической силы контрактов, что привело к быстрому падению цен.

Однако это имело ограниченное реальное экономическое влияние, и голландская экономика продолжала устойчиво расти практически до самой войны с Англией, которая в конечном итоге её уничтожила.

С этой точки зрения, тюльпаномания была не системным кредитным пузырём, а узким, институционально обусловленным явлением. Редкие луковицы, такие как Semper Augustus, стабильно росли в цене десятилетиями, как до, так и после, отражая реальный дефицит и спрос элиты, в то время как резкий скачок цен на обычные луковицы в 1635–1636 годах представлял собой иную картину, обусловленную скорее спекулятивными контрактами, чем устойчивой стоимостью.

Примирение двух взглядов

Поначалу кажется, что мы с Френчем предлагаем противоположные версии: одна делает акцент на денежной экспансии, другая — на институциональных особенностях. На самом деле, каждая из них затрагивает разные аспекты этого эпизода.

Френч создаёт более широкий контекст: экономика, переполненная кредитами и ликвидностью, — благодатная почва для инфляции активов всех видов. Без этой среды долгосрочный рост стоимости редких луковиц трудно объяснить. Рост денежной массы усилил потребительские предпочтения, позволив элитам активно торговаться за редкие сорта.

Мой рассказ объясняет приблизительную причину резкого роста цен на обычные луковицы. Дефицит и конкуренция за статус не могут объяснить ажиотаж 1635–1636 годов. Вместо этого структура форвардных контрактов — низкозатратных, не имеющих юридической силы и легко отменяемых — создала условия для кратковременной спекулятивной мании, которая рухнула без системных последствий.

В совокупности эти две точки зрения дают многоуровневое объяснение: Френч показывает, почему тюльпаны изначально могли стать ценными активами; я показываю, почему их цены на короткое время вышли из-под контроля.

Многоуровневое объяснение

Долгосрочная оценка редких луковиц: дефицит, красота и социальные сигналы способствовали устойчивому росту цен на протяжении десятилетий. Свободные денежные условия позволяли элитам поддерживать этот спрос.

Кратковременная мания по обычным луковицам: структура контракта, оторванная от фундаментальных основ, привела к временным скачкам цен, которые вскоре прекратились с минимальными последствиями.

Крах: Поскольку контракты были аннулированы, цены резко упали, однако экономика Нидерландов в целом без труда справилась с этим потрясением.

Уроки на сегодня

Интерпретации «тюльпаномании» важны, поскольку этот эпизод часто рассматривается как предостережение. Если рассматривать его исключительно с точки зрения Френча, он иллюстрирует австрийский экономический цикл: лёгкие деньги порождают подъёмы и спады. С моей точки зрения, это скорее причудливая историческая справка, актуальная не столько как системный кризис, сколько как иллюстрация того, как институциональные структуры могут порождать локальные мании.

Однако, если рассматривать всё вместе, тюльпаномания преподносит более ценный урок: не все бумы активов одинаковы. Некоторые основаны на реальном спросе, другие – результат хрупкости институтов, а третьи искажены лёгкими деньгами. Задача аналитиков и политиков – различать их до того, как лепестки неизбежно опадут.

перевод отсюда

Помощь проекту (доллары) PayPal.Me/RUH666Alex

Любые валюты Boosty

Биржа BingX - отличные условия торговли криптовалютой

blog comments powered by Disqus